Вторник, 8 Май 2018
Николая призвали в армию, когда ему было всего 16 лет, и в конце 1943 года он попал на фронт. Тогда Советская армия получила приказ – наступать. «И пошли мы вперед, отнимать назад наши пяди и крохи, - вспоминает ветеран. - Окончил 4-ю окружную школу снайперов, но когда прибыл на 1-ый Прибалтийский фронт, то вместо снайперской винтовки получил автомат. Пополнили мы 77-ю Стрелковую Краснознаменную дивизию. Мы были настолько молоды, что еще даже усы не росли и бритвами не обзавелись. Был воздушный бой. Над нашими головами кружились самолеты, завязалась небесная драка. Думаем, ну все мы пропали! Бросились в овраг у речки. А «старики» в овраг не побежали – знали, что самолеты их не тронут». Страшно было, конечно. Мальчишки еще, подростки, которых так рано бросило в пекло войны. Особенно страшно было менять солдат на передовой в окопах, а ночью все видно – километра на три вокруг. Думаешь, ну все, сейчас уведут, и больше никого и не увидишь.
Самый радостный день своей жизни Николай Гаврилович помнит очень хорошо. Это было 8 мая 1945 года. «Мы стояли под Кёнигсбергом: немцы по одну сторону минного поля, мы – по другую. И там, и там перед окопами натянута колючая проволока, нейтральная полоса – метров 500. Рядом с моим окопом перпендикулярно оборонительной линии шла дорога, - рассказывает ветеран. - Днем, когда шапку было страшно показать – сразу стреляли, а тут по ней пришли саперы. Разрезают колючую проволоку, снимают мины. Смотрю, и немцы делают то же самое. Потом в два часа дням к ним в окопы приезжают две легковые машины: на одной генерал с адъютантами, на другой – офицеры с белым флагом. Двинулись в нашу сторону. Нам говорят – немцы идут сдаваться в плен. Как мы в этот момент обрадовались! Выскочили из окопов, обнимались, смеялись, радости не было предела! Мы же были на волосок от смерти, а тут – победа! Мы - живые! А войне – капут!»
«…Майскими короткими ночами отгремев закончились бои…»
В армии Туркин прослужил семь лет. После войны еще оставался в составе армии на территории Прибалтийских стран – говорит, все прошли, все почесали, очищая от прятавшихся немцев. Потом перекинули служить на Урал, в Молотовскую область, ныне – Пермский край, в Берсетские лагеря. Осень, снег, грязь – неприветливо встретил Урал. Повезло: выбирали тех, у кого было 8 классов образования, вызывали на комиссию. Кто прошел, того отправляли на Северный флот. В Архангельске всю серую одежду сняли, одели во все матросское, и полторы тысячи новобранцев посадили на немецкий пароход «Монкальм» и повезли на Соловецкие острова. Так Николай Гаврилович попал в учебный лагерь Северного флота, где потом полгода учился на радиотелеграфиста. После учебы направили в Мурманск, где стоят большие корабли, на «маленького охотника за подводными лодками» - такой небольшой английский кораблик. Но когда англичане запросили за такие суда деньги, Сталин платить отказался и вернул «старые калоши» союзникам. А Николай Туркин попал в службу наблюдений и связи – нес вахту три года уже на берегу, а не в море.
В декабре 1950 года демобилизовался, но домой в Ульяновскую область, Инзинский район не поехал. На тот момент колхоз и ту деревню, откуда родом был Николай, расформировали, работы не было. Брат Николая, майор медицинской службы, позвал его в Челябинск – 40, ныне Озерск. Но с документами что-то не срослось, и Николай попал на трубопрокатный завод в Челябинске. Работал на нем всю жизнь. Женился, но уже семь лет как овдовел. Дочь и сын тоже уже пенсионеры. Четверо внуков и четверо правнуков, правнуки – одни мальчишки. «Вот какие мы сильные!», - смеется ветеран.